Ольга Нумынкау (2011)
А у вас фамилия по мужу Нумынкау, да?Да, по мужу.
А девичья?Девичья — Амитхаун, отец — Нанухтак, мать — Леныля. А вот эти оба брата у меня по отцу, Нанухтаки.
То есть ваша фамилия Нанухтак? Отцовская фамилия — Нанухтак. А я по девичьей фамилии. Как меня назвали в детстве и до замужества, была я Амитхаун, потом вышла замуж, поменяла <...>.
А кем вы вернулись?Я даже не знаю, какой-то... Мне не говорили. У меня еще есть Инна, Асульӊуӊаун, это бабушка. У отца дяди жена была, там, в Анадырском районе, знаешь, где находится, и вот там девочку родила. Она беременная туда, они же гребли, она туда попала. Девочку родила. И я не знаю или приехали, или там похоронили. И меня назвали по ее этой, Асульңуңаун. В детстве меня звали Аймитхаун, а я не знаю, как это, это половина — эскимосский, наполовину — чукотский, наверное <...>. У меня была сестра Енана, Ольга Николаевна, это у Насалика Владимира Николаевича сестра. Она меня укоротила, и получилось грузинское имя Аймидзе. Вот она мне еще говорит: «Ой, Оля, у тебя длинное эскимосское имя, давай я тебе укорочу». Вот и укоротила. В общем, Аймидзе <...>.
А Лариса [дочь Ольги] кем вернулась?Лариса вернулась Найвак — это озеро чаплинское. А так она Ґытхына. Это бабка ее называла, родня.
А как вы поняли, что она вернулась Найвак?Нет, не я поняла. Это мать у Акилькака [мужа Ольги и отца Ларисы] назвала. Это ее дочь была.
А Ахилькак — это ведь «гость», да?Гость, да. Да, гость он. Ее назвали, в общем... Эта девушка умерла после родов, у нее был сын Володя. Айвылик — «с моржом» по-русски.
Имеющий моржа?Да. Это сын ее был, он остался сиротой, и бабушка вырастила. Самые главные вот эти.
А как было ясно, что он Айвылик? Откуда?Не знаю, это родители его назвали.
А вам снились имена?Да, я своих детей сама назвала. Ларису я не знаю. Есть Галина Игоревна Нумынкау [дочь Ольги Нумынкау], я ее во сне видела, это Лёни, дядя моего отца.
А как ее зовут, Галину?Ее зовут Лёни, вот поэтому назвали. Это бабушки мне сказали, что она приходила. У нее была тетя, у Алика Атты мать, ее тоже назвали бабушки, ее бабушки. А она умерла после родов, Алику было полтора года, наверное. После операции, у нее желудок, что ли. В Магадане она умерла. Алика бабушка вырастила, бабушка звали Ўава. Она его вырастила, с дедушкой. У них была сестра тоже, по мужу Хомякова, это дед наш. Вот так вот у нас. Я тоже кто-то. Я не знаю. Мне тоже говорили, но я девчонкой была. Не надо мне все это было выяснять. Как назвали, значит, так и есть.
А вы в каком году родились?В 1941-м, 18 августа, как раз два месяца, как война началась, 18 августа 1941 года.
Вы же родились в Уңазиқе?Да, в Уңазиқе.
А вы из какого рода?У меня отец родом панцирный [на самом деле поперечный — сяниґмылңут] <...>. А мать акулґаґвигыт — это значит между домами.
Вы как считаете, из какого вы рода?Я и там, и там. Я могу и акулӷаӷвигыт сделать, и панцирный взять. Отец у меня панцирный поперечный. А мать акулґаґвигыт, между домами <...>.
Когда Олеся, Ларисы дочка старшая, она закончила и поступала куда-то, она меня попросила рассказать, ей надо было что-то написать при поступлении. Я рассказала ей то, что мне рассказывали, и то, что я слышала, туда-сюда, зато она «пятерку» получила. Я не знаю, что-то и она спрашивала, это когда она закончила школу... Закончила, вот я ей рассказала все... Сочинение, что ли <...>.
Вы помните, как вы переезжали в Новое Чаплино? Ну когда там начиналась стройка, там Алла Андреевна Ильина, председатель колхоза, нам там построила садик, поставила садик, там дети находились, у которых строили родители. Там садик был неделю. В понедельник приведут и только в субботу забирают. Сначала меня брали вот сюда, на стройку. А что я умею, девчонка 17–18 лет. Потом дядя Танута меня забрал к себе, там они как раз строили дом, чтобы я конопатила вот брусья, а между ними, чтобы гвоздь ставить и закреплять, домики из брусьев. А потом, наверное, решили... Алла Андреевна подходит и говорит: «Надо в Чаплино ехать, там садик открывается, там домик был такой, пристройку сделать, чтобы там спальня была, игровая, кухня». Ну, поехали. Ух, с южного берега таскали песок. Ух, какой тяжелый. Там Левы мать, мы с ней, нас туда отправили. Там сделали печку, где-то там, и сказали белить. А мы никогда не белили. Я не знала, что это такое. Штукатурку сделали, а надо было, чтобы было белое. Привезли известку, щетки, начали белить. А потом у нас руки стали как будто огонь. Оказывается, негашеной известью мы белили с этой теткой. Потом чуть вода, прям вот так, как будто током ударило. Потом тетя рассказывает Асалюк, вспомним, как белили, смеемся <...>.
А для вас значимы сны?Сейчас, за последнее время меня особо не трогает. Я особо не... просыпаюсь, а их уже нет. Наверное, когда я еще могла рожать, такие сны были, вот это, я всех своих детей во сне видела. Кто пришел, кто стоит, кто собирается <...>.
А ваша мама вернулась?Она возвращалась сыном моим Эдиком, вторым ребенком, — в позапрошлом году в Инахпаке придавило его, это была моя мама. Это бабушка Таӷюӊа во сне видела, как раз мы с ней работали в ясельной группе, я беременная была, вот, назвали его. А я сказала Эдиком, мне имя понравилось.
А как звали вашу маму?А как их, я по-русски не знаю. Маму мою зовут Леныля, тетушку зовут Атти, у кого я выросла. У всех есть русские имена, а у моих нет, даже у отца не было, это мне просто понравилось имя Володя, и я сейчас Ольга Владимировна, все спрашивают, почему ты, а у них нет отчества, у Сергея с Володей [братья Ольги Нумынкау], у меня, у одной, есть отчество. Когда я собиралась получать паспорт, там заявление или что-то написала и в отчество вписала Владимировна, и все <...>.
А сколько человек может возвращаться? Во сне? Я во сне видела... А Галя сама видела и слышала во сне голос дяди, он хочет жить в Провидении, вот Сергей, голос Сергея. А Повольских, когда она была беременна, Дениска заходил к отцу. Вот так вот. И Стас Волков во сне видел, что он кушать хочет. А Денис все сосал и грудь искал. Вот мы его назвали, и успокоился. Вот так вот мы живем. Сами себе <....>.
Но поминки делаете?Ну вот, [обряд] ахқуақ делаем, когда что-то беспокоишься. Обязательно надо или вымести все комнаты, а вот этот мусор — в ветер. Кто завидует этим, попадет все в тебя, потому что больше нечего.Вы это говорите по-русски или по-эскимосски?
И по-эскимосски могу сказать, и по-русски.
А кто вам говорил, что когда нервничаешь, нужно все вынести? Это инстинкт выработался за прожитое время. А бывает, ты чувствуешь, кто-то что-то хочет. У нас еще есть обычай: дом зовут не домом, а қауахпақ это по-русски... «орел». По-эскимосски они қауахпақ. Когда чувствуешь что-то, это, вечное, дом не домом, а птицей. Может все зло повыкидывать из головы и крыльями, после этого вроде немного легче становится. Или вот то же самое, возьмешь, накормишь и отправишь по ветру, это у меня уже свои инстинкты. Почувствуешь, начинаешь. У меня никого нет. Я, можно сказать, одна. Брат старший у меня в Сирениках умер в апреле месяце, 4 апреля. Младший где-то повесился, не знаю. Я одна осталась.
А почему дом зовется орлом?Это когда что-то чувствуешь... Предчувствие такое, вот и начинаешь думать, потом легче становится <....>.
А где вы работали в советское время? Я всю дорогу в садике работала. Сначала после школы в садике, со школы приехала, в Чаплино, здесь уже стройка была. Строили здесь. Меня сюда направили. А что я умею делать. Конопатила там, для брусьев это делала, потом домой захотела — и — в Чаплино. А оттуда потом обратно приехали, нас с тетушкой отправила в Чаплино, там тоже садик сделала, недельный. Неделю в садике, в субботу забирают, в понедельник — обратно. Мы и купали их [детей] там. А вот здесь я уже приехала, правда, я не работала месяц, потом взяли в садик, сначала в интернат. В интернате помощником поваром была, а потом взяли в садик, это был 1961–1962 год, и до 1991 года я в садике, и больше я нигде. Думали, что у меня туберкулез. С садика сняли, тут еще работал жирцех, там поработала, с мая до декабря. А потом обратно забрали, можно работать, Ирина Петровна, заведующая. И после этого до 1991 года работала.
